Борис Левянт о новаторстве, коммерческой недвижимости и многофункциональных объектах.
– Борис Владимирович, мы беседуем в канун вашего 65-летия, поэтому в юбилейном ключе скажу, что вы принадлежите к когорте самых успешных архитекторов Мос- квы. Как вы оцениваете сегодня творческий потенциал конкретно вашего бюро ABD architects и в целом профессионального архитектурного сообщества? Активное участие иностранных архитекторов в московских проектах не говорит ли о том, что в столице назрел кадровый вопрос?
– Мой юбилей – в тени другой, более важной для меня даты: предстоящего в начале 2021 года 30-летия компании. Вот это дата! Привлекая молодежь, нам удается сохранять творческую активность, используя накопленный опыт. К тому же технология ВIM-проектирования позволяет заниматься конечным (рабочим), а не только эскизным проектированием. Так что и потенциал растет, и компетенции расширяются. Например, новейший для нас опыт – разработка проекта спортивного комплекса, рассчитанного на 12 тыс. зрителей, «Арена Омск» для хоккейного клуба «Авангард».
А если говорить в целом об архитекторах столицы, считаю, что у нас есть профессионалы мирового уровня. Да, абсолютных новаторов, таких как Фрэнк Гери, Заха Хадид, нет. Новаторство – это не только человек, который может нарисовать новую форму и придать ей определенный смысл, это комплекс взаимодействий девелопера, города, государства, возможностей законодательства и так далее. В Москве таких прецедентов пока нет. Есть хорошая архитектура, качественная, свежая. Но весь вопрос в качестве строительства. Можно сколько угодно придумывать, разрабатывать, но все это попадает в «котел реализации», и итог может значительно уступать проекту. Новаторская архитектура требует «сумасшедшинки» не только у архитектора, но и подрядчика, и финансиста, и общества. Сейчас стараниями мэра Москвы Сергея Семеновича Собянина в столице в целом повышается качество среды, особенно в центральной части, я имею в виду активное благоустройство городских территорий. А дальше одно идет за другим. Ну нельзя в красивом месте, где качественные гранитные мостовые и прекрасные светильники, построить что-то совсем уж заурядное. Здесь как раз и возникает вызов для московских архитекторов.
Иностранные же архитекторы, по моим наблюдениям, в московских проектах выполняют какую-то начальную концепцию, которую доводят до конца местные проектировщики.
Кстати, российские архитекторы тоже работают за границей. К примеру, наш департамент интерьеров работает над проектами в Китае и некоторых других странах. И у департамента архитектуры сегодня есть проект в Австрии: проектируем небольшой микрорайон недалеко от Вены, где будут жилье, апартаменты, пансионы для пожилых людей и детские учреждения. Тема интеграции и синергии людей разных возрастов и профессий очень актуальна в современном мире.
– Какие завоевания ваше поколение, активно работающее в столичном градостроительстве последние тридцать лет, положило во славу профессии? И какие проблемы, имеющие принципиальное значение, не решены и оставлены в «наследство» архитектурной молодежи?
– Ничего плохого не оставили. Да ведь мы еще здесь, мы работаем! Не так давно прочел новость о том, что Хельмут Ян, автор знаменитого небоскреба Messeturm во Франкфурте, проектирует небоскреб в Москве. А я видел Хельмута Яна лет тридцать назад, уже тогда ему было за пятьдесят. Так что в архитектуре возрастной фактор не всегда фактор риска.
«Поколенческие» выводы о заслугах делать не совсем скромно. Нашей задачей было поднять планку качества: качества идеи, качества коммерческой архитектуры. Мы всегда объясняли людям, что «коммерческое» вовсе не значит плохо. Это единственный путь развития архитектуры. Одно из наших достижений – это признание коммерческой архитектуры как качественной архитектуры. Мы проектируем, исходя из коммерческого смысла, и ни в коем случае не забываем о качестве строительства и эксплуатации.
Сегодня коммерческая архитектура не смущает, а, скорее, привлекает молодых ясностью задач, совмещая высокотехнологичные решения с уровнем реальной ответственности.
– Спрашивая о нерешенных проблемах, я имела в виду ситуацию с принятием закона об архитектуре, битва за который продолжается. Как обстоят дела на текущий момент?
– Тема болезненная. К великому сожалению, начиная с 1955 года наблюдается катастрофическое снижение роли архитектора в градостроительном процессе в нашей стране. Стоимость проектных услуг, особенно работы архитекторов, ничтожна, что приводит к оттоку молодежи из профессии и вымыванию из из нее талантливых людей. Я, правда, слышал, что вице-премьер правительства РФ Марат Шакирзянович Хуснуллин сказал, что, по его мнению, надо повышать стоимость проектных работ. И я с ним абсолютно согласен.
Противники закона пытаются низвести роль архитектора к привязке типовых проектов к строительным площадкам. Кому это будет интересно? Это сможет делать и гражданский инженер. Нет и речи об авторском надзоре, из текста проекта закона изъята необходимость согласования с автором проекта рабочей документации.
Существует даже мнение, что и закона никакого не нужно, а надо, дескать, для архитекторов ввести нормативы на проектирование. Допустим, норматив 10 идей в месяц (!).
Таким образом, по сей день никаких полномочий у архитектора на контроль за выполнением его авторского проекта нет и не предвидится. Сейчас это возможно, но строится только на взаимном уважении. И если девелопер хочет добиться качества, он понимает, что единственный из участников реализации проекта, кто на его стороне, – это архитектор.
– Какие объекты наиболее интересны для архитекторов вашего бюро?
– Многофункциональные. Когда есть и жилье, и офисы, и ритейл, и спорт, и другие сервисные услуги. Когда комплекс рассчитан не только на собственных жителей, но и на жителей города. Это всегда интересно и в то же время сложно. Сейчас, например, по нашим проектам строятся два апарт-отеля сети YE’S группы компаний «Пионер»: в ТПУ «Технопарк» и ТПУ «Ботанический сад». Помимо апартаментов в них будут располагаться торговые пространства и офисы. А на проспекте Мира, рядом с метро «Алексеевская», строится элитный апарт-отель HILL8 от застройщика «Сити- XXI век». Думаю, что ввод в эксплуатацию таких зданий станет событием для этих районов города.
Проектирование архитектуры ТПУ можно назвать самой желанной задачей для нашего бюро. После окончания МАрхИ я восемь лет работал в НИиПИ Генплана Москвы в отделе перспективных градостроительных исследований. В основном занимался разработкой идеологии транспортных узлов – будущих ТПУ. Работал также по теме градостроительного регулирования. Тогда, в частности, мы призывали не сужать возможности архитектора принципом подобия, когда новое здание, строящееся рядом с историческим, допустим, XIX века, должно было тоже «подстраиваться» под историю.
Принцип контекста, а не подобия мы отстаиваем и сегодня, потому что контекст – это соразмерность, уместность, максимально качественная и интересная работа с пространством.
– Ваши объекты борются за «зеленый» статус?
– Да, конечно. На рынке «зеленый» статус здания – это преимущество. В свое время мы реализовали проект реконструкции-приспособления здания штаб-квартиры компании Siemens в Москве. И этот объект первым в России получил сертификат LEED Gold.
Из недавних объектов, проектирование которых велось в строгом соответствии с международным экологическим сертификатом LEED, назову научно-технический центр Трубной металлургической компании в «Сколково». Мы проектировали его по итогам проведенного фондом «Сколково» совместно с инвестором архитектурного конкурса, в соревновании с крупными международными компаниями.
– Как думаете, удастся ли вам превзойти публичный успех проекта «Белая площадь», который, по сути, стал визитной карточкой ABD architects?
– Превзойти трудно. В этом проекте, что называется, все сошлось: и время, и профессиональный девелопер, и ответственнный инвестор, и международная команда участников. А может быть, вдруг все увидели чудо – маленькую церковь, которую не замечали раньше на тогда еще захудалом куске территории рядом с вокзалом.
Превзойти трудно, но… Сейчас в одном из реализующихся наших проектов тоже спроектирована выразительная площадь. Надеемся, что там будет очень интересная и живая среда.
– Вы ушли из соцсетей. По нынешним временам поступок «не мальчика, но мужа». Кому или чему вы вернули освободившееся время и эмоции: друзьям, живописи, архитектуре?
– Да, у меня был аккаунт в Facebook. Но потом его взломали… И я понял, что мне там не с кем, да и не о чем, дискутировать. Предпочитаю живое общение, чтение книг. Да и по складу характера я не фолловер. Много лет увлекался ездой на спортивном мотоцикле, но никогда не было и мысли присоединиться к сообществу байкеров.
Автор: Лидия Калинина
Рейтинг
статьи